Текст 5

Северная полночь подкралась неслышно и мягко. Николай Иванович взглянул на часы и задумался. В этот момент дверь стремительно распахнулась

Николай Иванович с удивлением оглядел ввалившегося в комнату молодого великана. Слегка приподнявшись с кресла, спросил：

— Чем обязан, молодой человек

— Вы — Аксенов Доктор Аксенов

Доктор Возможно... Впрочем, доктором я перестал быть очень давно, с тех пор, как ушел на пенсию.

Доктор Возможно... Впрочем, доктором я перестал быть очень давно, с тех пор, как ушел на пенсию. — Доктор... вы должны помочь, доктор. Я — Серегин, с метеостанции... Понимаете, она только сегодня приехала... Такое несчастье... Вышли на лыжах — и на сук. Пробита грудь. Без памяти... По тропинке ее не снести... Вы должны пойти со мной, доктор...

Николай Иванович молчал. Годы, старое, изношенное сердце... О чем тут можно говорить. Серегин, поняв его без слов, упавшим голосом произнес：

— Только вы можете помочь, достор... О вас рассказывают чудеса. Поймите! — неожиданно повысил он голос. — Это же — она!

Последнее было произнесено так, что у доктора чаще забилось сердце

— Она — переспросил Николай Иванович, думая о том, где у него может быть чемоданчик с хирургическими инструментами. Серегин, как эхо, отозвался：

— Она, достор... Настенька...

— Гм... И все же, молодой человек, не теряя времени, обратитесь к хирургу Поприщенко. Он от меня через два дома... А мне не добраться...

Встретив взгляд парня, Николай Иванович замолчал. Он вдруг понял, что тот ему не верит. Ведь там была — она, а он — прославленный хирург, и в глазах парня светилась беспредельная вера. И он вдруг поймал себя на том, что ему очень хочется пойти с этим молодым упрямцем, пойти, чтобы вновь чувствовать ответственность за чью-то жизнь...

Глядел он при этом мимо Серегина, и тот, теряя надежду, уже готов был закричать на хозяина. Но в этот момент Николай Иванович сказал：

一 Дуй к Поприщенко, скажи, что Аксенов просит его прийти... Захватить все нужное для операции и прийти. Сестру пусть прихватит...

Хлопнула дверь； Николай Иванович стал быстро ходить по комнате, отыскивая нужные вещи. Наконец вернулся Серегин в сопровождении Поприщенко и студентки-практикантки.

Они вышли из поселка и стали подниматься на сопку. Время перевалило за полночь. В поселке гасли огни. Но звезды от мороза разгорались все ярче и начинали излучать синеватое сияние.

Подъем становился все круче и труднее. А Серегин шел очень быстро. Стараясь не отстать, Николай Иванович хотел было попросить, чтобы шли потише, но поскользнулся и упал. Серегин приподнял Николая Ивановича с земли и поставил на ноги.

— Давайте я вас понесу, доктор, — растерянно предложил он. — Быстрее будет. Мне ведь ничего это не стоит...

Несмотря на серьезность положения, все засмеялись. Эта невольная передышка помогла Николаю Ивановичу слегка отдышаться. Дальше ему пришлось идти, опираясь на Серегина.

Незаметно для себя Николай Иванович ускорил шаг. Мигавшие звезды, казалось, торопили, а снег под ногами насмешливо скрипел.

Он опять начинал задыхаться и знал： если не отдохнуть...

Едва он подумал об этом, потемнело в глазах, и очередной шаг он сделал через силу. Но очевидно, это усилие помогло, и вместо того, чтобы упасть, он продолжал идти, и даже дышать ему стало легче.

От засыпанного снегом домика метеостанции к ним метнулась большая черная собака...

Николай Иванович уже не сдерживал парня； наоборот, теперь он сам не мог подавить волнения. И во время осмотра лежавшей без сознания девушки и готовясь к операции. Но это было особое волнение. Оно исчезло, когда хирург почувствовал в руке скальпель： пальцы еще не утратили гибкости. Готовясь сделать разрез, он вдруг увидел Серегина. Их взгляды встретились. Улыбнувшись глазами, хирург сказал：

— Иди и будь спокоен. Пройдет месяц и — можете играть свадьбу. Иди...

Часа через три в домике метеостанции наступила тишина. Даже Серегин, сидевший у больной, задремал. Но сам Николай Иванович, устроившийся в этой же комнате, на диванчике, никак не мог сомкнуть глаз. Сказалось напряжение последних часов： где-то возле сердца начинало ныть — первый признак близившегося приступа. Хирург покачал головой： ох, уж это сердце...

Он сунул русу в карман： в спешке он, кажется забыл флакончик, с которым никогда не расставался.

М едленно, стараясь успокоиться, хирург стал ощупывать один карман за другим, но с необыкновенной ясностью вдруг вспомнил, что видел флакончик на этажерке перед самым уходом, видел...

В следующую минуту он хотел кого-нибудь позвать, но понял, что уже никто и ничто ему не поможет. И сразу же он увидел ледяной купол, усеянный крупными и острыми звездами. Еще он успел подумать о том, что забыл, как называется лекарство.

Забыл... Забыл

Потом перед ним сверкнул яркий огненный след. Сорвалась звездочка с тихим шелестящим звоном…

Чем закончилась история